Создание социального поселения - единого пространства для комплексной абилитации людей с ограниченными возможностями, интеграции их в общество, повышение их социального статуса и улучшения качества жизни в условиях сельской местности.

Теперь попроще.

Все не решалась выложить фотоотчет о работе нашего дома.  У нас нет опыта, начали работу что называется, вслепую.  Я боялась начинать, но, понимала, что надо. Я и сейчас еще сомневаюсь – получится ли, но, что делать?

        Наш дом рассчитан на 5 человек, начали с тремя.  Живем и учимся. Учатся жизни наши ребята, учимся мы работе с ними.

Никита, мой сын, ему 19.  Физически здоровый и сильный парень, перестал говорить в 2,5 года и до сих пор не разговаривает, но может объяснить все жестами, мимикой, возьмет за руку, подведет, покажет. Периодически рвет свою одежду, время от времени кричит громко, если чем-то недоволен, выкручивает себе пальцы, ломает уши, может проявлять агрессию только на меня, на мужа редко.  Раньше не улыбался, сейчас «оттаял», и смеется,  и улыбается. Вообще не умеет обманывать, даже не пытается – весь, как на ладони. Есть навыки самообслуживания, но не умеет мыться самостоятельно.

Нерсик. 24 года. Спокойный добродушный мальчик. Умеет писать, читать, считать. Навыками самообслуживания владеет не полностью. Очень быстро собирает паззлы. Агрессии ни разу не проявлял, хотя мама говорит, что бывает самоагрессия.

Кристина, 24года. 10 лет прожила в психоневрологическом интернате (ПНИ), до сих пор не может спать без лекарственных препаратов, хотя доза снижается постоянно.  Маму называет по имени-отчеству, т.к. в интернате, когда она спрашивала, «Когда мама приедет?», -  ей отвечали: «У тебя нет мамы, она от тебя отказалась, у тебя Наталья Александровна!» Хотя, мама к ней ездила постоянно, и забирала ее домой, как только позволяли. Что этой девочке пришлось пережить? Ужас… Она и сейчас несколько раз в день спрашивает – когда мама приедет, куда она ее повезет (адрес), на чем, в чем она будет одета, и так без конца. Как будто боится, что мама ее опять оставит. Девочка умеет писать, читать, готовит салат, гладит, владеет навыками самообслуживания, но, при этом, с ней о-очень нелегко.
Содержание ребят стоит недешево. Сейчас, когда их 3 человека, стоимость составляет 43 440 руб. в месяц на 1 человека при круглосуточном проживании. Когда их будет пятеро, оплата будет значительно дешевле – около 26 000 руб. в месяц. Конечно, это тоже дорого. Но, со временем, мы надеемся, что местные власти все-таки выделят какое-то финансирование на социально-бытовые, социально- психологические и другие услуги, предоставляемые нашими сотрудниками этим ребятам.
Ведь, пока Кристина, например, жила в ПНИ, она была на полном гособеспечении, а теперь, когда мама забрала ее, пока девочка там не умерла от всех тех услуг, которые ей предоставляли в этом ПНИ, маме приходится оплачивать за ее содержание: и пенсию Кристины, и свою пенсию, и алименты отца, и еще доплачивать со своей зарплаты. Разве это честно по отношению к нам?
В России государственные услуги по поддерживаемому проживанию – это психоневрологические интернаты (ПНИ), где люди медленно угасают, ожидая своей смерти. Почему нельзя создавать социальные поселения и частные пансионаты, как во всем цивилизованном обществе? 
У нас гуманное общество, или как?

Теги: Социальное поселение для аутистов, Дом поддерживаемого проживания, платный пансионат для молодых людей с нарушениями развития и интеллекта